Можно ли причащаться во время кровотечения

О ритуальной не/чистоте: Что это и зачем?

К вопросу о «ритуальной нечистоте»: ответ сестре Вассе (Лариной)

К пониманию значения послеродовых молитв

Статья инокини Вассы (Лариной) «О ритуальной не/чистоте: Что это и зачем?» прямо или косвенно обусловила как появление новых публикаций на смежные темы, так и обращение к написанным ранее статьям.

Среди новых публикаций – отклик на материал инокини Вассы свящ. Сергия Свешникова, статья о значении послеродовых молитв игумена Иосифа (Крюкова), а также своеобразная дилогия на портале Богослов.ру – статьи прот. Георгия Крылова и свящ. Григория Мусохранова. Из старых – известная публикация Патриарха Сербского Павла, а также статья свящ. Константина Пархоменко.

Предлагаемая статья – попытка применить дедуктивный метод (столь успешно использовавшийся Шерлоком Хомсом) к анализу проблемы ритуальной нечистоты.

Широко распространившимся (и, надо признать, в наше время практически общепринятым) является представление, согласно которому женщина в период менструации (т. е. в течение недели и более), а также первые 40 дней после родов не может входить храм, прикасаться к святыне и уж тем более – причащаться.

Вместе с тем многие священники не препятствуют женщинам в указанные периоды входить в храм, петь на клиросе, исповедоваться. (Допуская подобные «послабления», священники иной раз жалеют не столько женщин, сколько себя: кто же тогда будет петь на клиросе, стоять за ящиком, смотреть за свечками?)

Есть среди священнослужителей и те, кто не видит ничего дурного в том, чтобы женщина могла приложиться к иконе в храме, выпить святой воды или съесть просфору.

В одном лишь сходятся хотя и не все, но большинство пастырей: в период менструации и после родов, т. е. во время кровотечения, женщина не должна причащаться.

В связи с отмеченными расхождениями во взглядах священнослужителей на интересующую нас проблему естественным образом возникают два вопроса:

1) как возможны подобные расхождения? может ли священник своей властью решать подобные вопросы – запрещать или разрешать, к примеру, входить в храм менструирующей женщине?

2) с другой стороны: каковы причины – не канонические основания (они известны), а сущностные причины таких запретов?

На первый вопрос ответ, очевидно, должен быть положительный: священник как духовник может ослаблять епитимью, может проявлять снисхождение к человеку, учитывая конкретные обстоятельства его жизни, руководствуясь канонами как неким ориентиром, но не как статьями уголовного кодекса. Вот только епитимья ли – запрет причащаться во время менструации? И есть ли здесь какая-либо общеизвестная норма, от которой в частном порядке совершались бы отступления?

Что касается нормы, то она есть – это известные канонические ответы свтт. Дионисия и Тимофея Александрийских, в которых содержится ясный запрет на причащение женщин во время кровотечения, но ничего не говорится о прочих запретах (пить святую воду, прикладываться к иконам и проч.).

Относительно же характера обсуждаемых запретов – являются ли они епитимьей, – здесь мы должны вернуться к вопросу, сформулированному выше: каковы сущностные причины, каковы евангельские, вероучительные основания возбранять женщинам приобщение к Телу и Крови Христовым во время кровотечения?

Препятствия к причастию могут быть трех видов: нравственные, дисциплинарные и, так сказать, технические.

К нравственным препятствиям относится, к примеру, состояние вражды с кем-либо из братьев. Христос ясно говорит в Евангелии, что нужно прежде примириться с этим братом (Мф 5:23–24).

К дисциплинарным препятствиям можно отнести завтрак перед литургией. Само по себе вкушение пищи (в том числе мяса и вина) не греховно, однако в данном случае перед нами нарушение давних (хотя и не изначальных) церковных установлений. Препятствия дисциплинарного свойства утрачивают силу, если соблюдение соответствующих требований является объективно невозможным в конкретном случае: например, речь идет о ребенке, о человеке, страдающем сахарным диабетом в тяжелой форме, или же об умирающем.

Наконец, техническим препятствием может считаться неспособность человека проглотить частицу Тела Господя или даже принять несколько капель Крови Христовой (хотя здесь тоже есть разные мнения).

К каким из этих трех случаев можно отнести запрет, налагаемый на женщин в период менструации и послеродового кровотечения? Имеет ли он нравственную природу?

Если да, то это означает, что мы либо признаём само по себе истечение менструальной крови грехом, либо считаем греховными (и возлагаем нравственную ответственность за них на женщину) внутренние физиологические процессы периода менструации.

Думается, было бы странным для христиан считать истечение крови и прочих физиологических жидкостей греховным: весь Новый Завет пронизан пониманием того, что нечистота – исключительно нравственная категория. (Впрочем, прот. Георгий Крылов и свящ. Григорий Мусохранов в упомянутых выше публикациях всерьез рассматривают физиологическую нечистоту как нечто обладающее нравственной проекцией и потому имеющее для христиан нравственное, педагогическое значение. Мне трудно понять подобные взгляды. Все мы помним слова Христа: «еще ли не понимаете, что все, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон? а исходящее из уст – из сердца исходит – сие оскверняет человека, ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления – это оскверняет человека; а есть неумытыми руками – не оскверняет человека» (Мф 15:17). Как можно перетолковать эти слова Спасителя в том смысле, что исходящее из половых органов оскверняет человека?!)

Другое дело, что сама менструация (т.е. кровотечение, сопровождающее отделение функционального слоя эндометрия матки) может считаться последствием грехопадения. Однако это явление стоит в ряду других «безгрешных страстей» (в терминологии прп. Иоанна Дамаскина) – таких как потребность в пище и питье, сне и проч.

Является ли менструация греховной не по своим внешним проявлениям, а по сути? Суть ее может пониматься как несостоявшаяся беременность. Есть мнение, что подобная «неиспользованная» возможность забеременеть сама по себе греховна. Если это так, то для уклонения от подобного греха женщина должна беременеть и рожать каждые 10–12 месяцев в возрасте от 12–14 до 45–55 лет. Нечего и говорить, что подобное требование абсурдно и невыполнимо – как по физиологическим, так и по нравственным причинам.

Двигаемся дальше. Быть может, запрет на причастие в период менструации носит дисциплинарный, педагогический характер? Так, воздержание от пищи с утра перед причастием способствует более трезвенному, благоговейному отношению к таинству. Однако есть или не есть – это выбор человека. И если он смог воздержаться от завтрака, то он, в соответствии с действующими правилами и обычаями, имеет возможность причаститься. Здесь же никакого выбора нет: менструация наступает независимо от воли, желаний и намерений женщины.

Может быть, для женщины полезно осознание греховности, падшести человеческой природы, проявлением чего и является менструация? Именно так считает, к примеру, прот. Георгий Крылов. Но подобными проявлениями поврежденности человеческого естества, как говорилось выше, являются и многие другие стороны нашей жизни, и тем не менее они в большинстве своем не становятся препятствиями для причастия.

Запрет на принятие пищи действует несколько часов, а запрета, к примеру, на сон не существует вовсе. Применительно же к менструации запрет действует неделю и более, в период после родов – 40 дней.

Диспропорция очевидна. Вряд ли напоминание о греховности нашей природы должно быть адресовано в первую очередь женщине и длиться четверть ее жизни.

Перейдем к технической стороне. Очевидно, что истечение крови, если оно не сопровождается крайне болезненными ощущениями, не может воспрепятствовать христианке прийти в храм и приступить к Святым Тайнам. Но если даже это и является техническим препятствием к приходу в храм, то к немощной христианке может прийти священник (в древности – диакон) и причастить ее на дому.

Впрочем, здесь есть еще один момент. Истечение крови во время менструации является неконтролируемым, и в отсутствие специальных гигиенических средств женщина оставляет за собой кровавый след. Присутствует и неприятный запах. Появляться в обществе (в частности, в храме среди молящихся) в таких условия, вероятно, без крайней нужды не стоит. Но, во-первых, это вновь препятствие не к причастию, а к посещению храма; во-вторых, в наши дни необходимые гигиенические средства существуют, таким образом давнишняя проблема успешно решена.

Итак, технических препятствий для причастия во время менструации не существует. Менструация также не может быть вменена конкретной женщине, конкретной личности в нравственную вину – если мы только следуем евангельскому учению, а не реанимируем специфические взгляды иудеев, древних славян и средневековых христиан. Наконец, нет сколько-нибудь убедительных доводов в пользу того, что воздержание от причастия в период менструации является удачным педагогическим приемом.

Из сказанного может быть сделан лишь один вывод: запрет женщине причащаться во время менструации и после родов необоснован.

Но, быть может, мы что-то упустили в наших рассуждениях. Обратимся к известной статье приснопамятного Патриарха Сербского Павла. Свое мнение почивший святитель приводит в заключительной части статьи:

«В духе приведенного евангельского и канонического подхода я считаю, следовательно, что месячное очищение женщины не делает ее ритуально, молитвенно нечистой. Эта нечистота только физическая, телесная, равно как и выделения из других органов. Вне этого процесса, женщина, также как и остальные, должна всячески стараться приходить физически чистой на общую молитву, тем более к Причастию. Но еще больше она должна трудиться над чистотой души, над украшением потаеннаго сердца человека, в неистлении кроткаго и молчаливаго духа, еже есть пред Богом многоценно (1 Петр 3:4).

Кроме того, поскольку современные гигиенические средства могут эффективно воспрепятствовать тому, чтобы случайным истечением крови сделать храм нечистым, равно как могут и нейтрализовать запах, происходящий от истечения крови, мы считаем, что и с этой стороны нет сомнения, что женщина во время месячного очищения, с необходимой осторожностью и предприняв гигиенические меры, может приходить в церковь, целовать иконы, принимать антидор и освященную воду, равно как и участвовать в пении.

Причаститься в этом состоянии, или, некрещенная – креститься, она бы не могла. Но в смертельной болезни может и причаститься, и креститься. После родов, в отношении необходимых молитв для входа в церковь и воцерковления младенца необходимо и далее придерживаться предписаний Требника».

Между тем остается совершенно непонятным, как соотносится признание того, что «месячное очищение женщины не делает ее ритуально, молитвенно нечистой» и поддерживаемый автором запрет на причастие. Не только в цитированных абзацах, но и неоднократно в других местах статьи Патриарх Павел ясно утверждает, что «никакая телесная нечистота не делает нас нравственно и молитвенно нечистыми». И, тем не менее, – такой вывод. Почему?

Я не вижу ответа на этот вопрос в рассматриваемой статье (по крайней мере, такого ответа, который удовлетворял бы самого автора). «Думаю, что по смирению, владыка просто не дерзнул противоречить традиции», – предполагает свящ. Константин Пархоменко.

Подводя итоги, можно сказать следующее. Запрет на причастие женщинам в период менструации или после родов может быть обоснован либо через признание определенных физиологических явлений нравственным осквернением – но это, по моему убеждению, противоречит духу и букве Благой Вести; либо если мы считаем, что именно женщине (жене, матери) полезно постоянное напоминание посредством обсуждаемых запретов об искаженности человеческой природы – но такая педагогика представляется неразумной и жестокой.

Повторяю, я вполне сознаю, что в своих рассуждениях мог упустить что-то весьма существенное. Буду рад, если кто-то четко и внятно ответит на вопрос, который давно не дает покоя многим – и пастырям, и пасомым: Каковы евангельские основания запрещать женщинами причастие Тела и Крови Христовых в период кровотечения?

Читайте также:

О ритуальной не/чистоте: Что это и зачем?

К вопросу о «ритуальной нечистоте»: ответ сестре Вассе (Лариной)

К пониманию значения послеродовых молитв

О, сколько раз за день священнику, служащему в храме, приходится сталкиваться с этой темой!.. Прихожанки боятся войти в храм, приложиться ко кресту, в панике звонят: «Что делать, так готовилась, так готовилась на праздник причаститься и вот…»

Из Дневника: Звонит по телефону одна девушка: «Батюшка, я не могла присутствовать все праздничные дни в храме по причине нечистоты. И не брала в руки Евангелие и святые книги. Но вы не думайте, что я пропустила праздник. Все тексты богослужения и Евангелие я прочитывала по Интернету!»

Великое изобретение Интернет! Даже в дни т.н. ритуальной нечистоты можно прикасаться к компьютеру. И он дает возможность молитвенно переживать праздничные дни.

Кажется, как могут отлучать от Бога естественные процессы организма? И сами образованные девушки и женщины это понимают, но ведь есть же церковные каноны, которые запрещают посещение храма в определенные дни…

Как решить этот вопрос?

Для этого нам нужно обратиться еще к дохристианским временам, к Ветхому Завету.

В Ветхом Завете существует масса предписаний относительно чистоты и нечистоты человека. Нечистота – это, прежде всего1, мертвое тело, некоторые болезни, истечения из половых органов мужчин и женщин.

Откуда эти представления появились у иудеев? Проще всего провести параллели с языческими культурами, в которых также существовали похожие предписания о нечистоте, однако библейское осмысление нечистоты гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд.

Безусловно, влияние языческой культуры было, но для человека ветхозаветной иудейской культуры идея внешней нечистоты была переосмыслена, она символизировала некие глубокие богословские истины. Какие? В Ветхом Завете нечистота связывается с темой смерти, которая овладела человечеством после грехопадения Адама и Евы. Нетрудно увидеть, что и смерть, и болезни, и истечения крови и семени как уничтожение зародышей жизни – все это напоминает о человеческой смертности, о некой глубинной поврежденности человеческой природы.

Человек в моменты проявления, обнаружения этой своей смертности, греховности – должен тактично встать в стороне от Бога, Который есть Сама Жизнь!

Так относился к нечистоте подобного рода Ветхий Завет.

Но в Новом Завете Спаситель радикально переосмысляет эту тему. Прошлое – миновало, теперь всякий, кто с Ним, если и умрет – оживет, тем более не имеет смысла вся остальная нечистота. Христос есть – Сама воплощенная Жизнь (Ин.14:6).

Спаситель прикасается к мертвым – вспомним, как Он прикоснулся к одру на котором несли хоронить сына вдовы наинской; как Он позволил прикоснуться к Себе кровоточивой женщине… Мы не найдем в Новом Завете момента, когда бы Христос соблюдал предписания о чистоте или нечистоте. Даже, когда он встречается со смущением женщины, явно нарушившей этикет о ритуальной нечистоте и прикоснувшейся к Нему, Он говорит ей вещи, противоречащие общепринятому мнению: «Смелее, дочь!» (Мф.9:22).

Апостолы учили так же. «Я знаю и уверен в Господе Иисусе, – говорит ап. Павел, – что нет ничего в себе самом нечистого; только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто» (Рим.14:14). Он же: «Ибо всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением, потому что освящается словом Божиим и молитвою» (1 Тим.4:4).

В самом прямом смысле апостол говорит о пищевой нечистоте. Евреи считали ряд продуктов нечистыми, апостол же говорит, что все созданное Богом – свято и чисто. Но ап. Павел не говорит ничего о нечистоте физиологических процессов. Конкретных указаний на то, считать ли женщину в период месячных нечистой, ни у него, ни у других апостолов мы не находим. Если исходить из логики проповеди ап. Павла, то и месячные – как естественные процессы нашего организма – не могут человека отлучать от Бога и благодати.

Мы можем предположить, что в первые века христианства верующие сами делали выбор. Кто-то следовал традиции, поступал, как мамы и бабушки, может быть, «на всякий случай», или, исходя из богословских убеждений или иных каких-то причин, отстаивал ту точку зрения, что в «критические» дни лучше не касаться святынь и не причащаться.

Другие причащались всегда, даже во время месячных. и их от Причастия никто не отлучал.

Во всяком случае, мы об этом никаких сведений не имеем, напротив. знаем, что древние христиане еженедельно, даже под угрозой смерти собирались в домах, служили Литургию и причащались. Если бы были из этого правила исключения, например для женщин в известный период, то об этом бы упомянули древние церковные памятники. Они ничего об этом не говорят.

Но вопрос такой ставился. И в середине III века ответ на него дал св. Климент Римский в сочинении «Апостольские постановления»:

«Если же кто наблюдает и исполняет обряды иудейские относительно извержения семени, течения семени, соитий законных, те пусть скажут нам, перестают ли они в те часы и дни, когда подвергаются чему-либо такому, молиться, или касаться Библии, или причащаться Евхаристии? Если скажут, что перестают, то явно, что они не имеют в себе Духа Святого, Который всегда пребывает с верующими… В самом деле, если ты, женщина, думаешь, что в продолжение семи дней, когда у тебя месячное, не имеешь в себе Духа Святого; то следует, если скончаешься внезапно, то отойдешь не имеющей в себе Духа Святого и дерзновения и надежды на Бога. Но Дух Святой, конечно, присущ тебе… Ибо ни законное совокупление, ни роды, ни течение крови, ни течение семени во сне не могут осквернить естество человека или отлучить от него Духа Святого, от [Духа отлучают] одно нечестие и беззаконная деятельность.

Итак, женщина, если ты, как ты говоришь, во дни очищения месячного не имеешь в себе Духа Святого, то должна быть наполнена духом нечистым. Ибо, когда ты не молишься и не читаешь Библии, то невольно призываешь его к себе…

Поэтому, воздерживайся, женщина, от пустых речей и всегда помни о Сотворившем тебя, и молись ему… ничего не наблюдая – ни естественного очищения, ни законного совокупления, ни родов, ни выкидышей, ни порока телесного. Наблюдения эти пустые и не имеющие смысла изобретения людей глупых.

…Брак почтен и честен, и рождение детей чисто… и естественное очищение не мерзко перед Богом, Который премудро устроил, чтобы оно бывало у женщин… Но и по Евангелию, когда кровоточивая прикоснулась к спасительному краю одежды Господа, чтобы выздороветь, Господь не укорил ее, но сказал: вера твоя спасла тебя».

В VI веке на эту же тему пишет св. Григорий Двоеслов 2. Он отвечает на заданный об этом вопрос архиепископу англов Августину, говоря, что женщина может входить в храм и приступать к таинствам в любое время – и сразу после рождения ребенка, и во время месячных:

«Не следует запрещать женщине во время месячных входить в церковь, ибо нельзя ей ставить в вину то, что дано от природы, и от чего женщина страдает помимо своей воли. Ведь мы знаем, что женщина, страдающая кровотечением, подошла сзади к Господу и прикоснулась к краю одежды Его, и немедленно недуг оставил ее. Почему же, если она с кровотечением могла коснуться одежды Господа и получить исцеление, женщина во время месячных не может войти в церковь Господню?..

Нельзя в такое время и запрещать женщине принимать Таинство Святого Причастия. Если она не осмелится принять его из великого почтения, это похвально, но, приняв его, она не совершит греха… И месячные у женщин не грешны, ибо происходят от их естества…

Предоставьте женщин собственному уразумению, и если они во время месячных не осмелятся подходить к Таинству Тела и Крови Господних, следует их похвалить за благочестие. Если же они… захотят принять это Таинство, не следует, как мы сказали, им в этом препятствовать».

То есть на Западе, а оба отца являлись римскими епископами, эта тема получила самое авторитетное и окончательное раскрытие. Сегодня никакому западному христианину не придет в голову задавать вопросы, смущающие нас, наследников восточной христианской культуры. Там женщина может приступать к святыне в любое время, несмотря ни на какие женские недомогания.

На Востоке же единого мнения по данному вопросу не было.

Сирийский древнехристианский документ III века (Дидаскалия) говорит, что христианка не должна наблюдать никакие дни и может причащаться всегда.

Св. Дионисий Александрийский, в это же время, в середине III века, пишет другое:

«Не думаю, чтобы они [то есть женщины в определенные дни], если они верные и благочестивые, находясь в таком состоянии, дерзнули или приступить к Святой Трапезе, или коснуться Тела и Крови Христовых. Ибо и женщина, имевшая двенадцатилетнее кровотечение, ради исцеления прикоснулась не Его, а лишь края одеж. Молиться же, в каком бы кто ни был состоянии и как бы ни был расположен, поминать Господа и просить Его помощи не возбраняется. Но приступать к тому, что есть Святая Святых, да запретится не совсем чистому душою и телом».

Через 100 лет на тему естественных процессов организма пишет св. Афанасий Александрийский. Он говорит, что все творение Божие «добро и чисто». «Скажи мне, возлюбленный и благоговейнейший, что имеет греховного или нечистого какое-либо естественное извержение, как, например, если бы кто захотел поставить в вину исхождение мокроты из ноздрей и слюну изо рта? Можем сказать и о большем, о извержениях чрева, которые необходимы для жизни живого существа. Если же, по Божественному Писанию, верим, что человек есть дело рук Божиих, то как от чистой силы могло произойти творение скверное? И если помним, что мы есть род Божий (Деян.17:28), то не имеем в себе ничего нечистого. Ибо тогда только мы оскверняемся, когда делаем грех, всякого зловония худший».

По св. Афанасию мысли о чистом и нечистом предлагаются нам «ухищрениями диавольскими», чтобы отвлечь нас от духовной жизни.

А еще через 30 лет, преемник св. Афанасия по кафедре св. Тимофей Александрийский на эту же тему высказался иначе. На вопросы, можно ли крестить или допускать к Причащению женщину, у которой «приключилось обычное женщинам», он отвечал: «Должно отложить, доколе очистится».

Вот это последнее мнение с разными вариациями и бытовало на Востоке вплоть до последнего времени. Только одни отцы и канонисты были более ригористичны – женщина в эти дни вообще не должна посещать храм, другие говорили, что молиться, посещать храм можно, нельзя лишь причащаться.

Но все же – почему нельзя? Внятного ответа на этот вопрос мы не получаем. В качестве примера приведу слова великого афонского подвижника и эрудита XVIII века преп. Никодима Святогорца. На вопрос: почему не только в Ветхом Завете, но и по словам христианских святых отцов месячное очищение женщины считается нечистым, преподобный отвечает, что на это есть три причины:

1. Из-за народного восприятия, потому что все люди считают нечистотой то, что извергается из тела через некоторые органы как ненужное или излишнее, как, например, выделения из уха, носа, мокрота при кашле и проч.

2. Все это называется нечистым, ибо Бог через телесное поучает о духовном, то есть нравственном. Если нечисто телесное, бывающее помимо воли человеческой, то насколько же нечисты грехи, которые мы творим по своей воле.

3. Бог называет нечистотой месячное очищение женщин, чтобы воспретить мужчинам совокупление с ними… главным образом и преимущественно из-за заботы о потомстве, детях.

Так отвечает на этот вопрос известный богослов. Все три аргумента совершенно несерьезны. В первом случае вопрос решается при помощи гигиенических средств, во втором – непонятно каким образом месячные имеют отношение к грехам?.. Так же и с третьим аргументом преп. Никодима. Бог называет нечистотой месячное очищение женщин в Ветхом Завете, в Новом же многое ветхозаветное отменено Христом. Кроме того, какое отношение имеет к Причастию вопрос о совокуплении в критические дни?

Ввиду актуальности этого вопроса его изучил современный богослов Патриарх Сербский Павел. Об этом он написал много раз переизданную статью с характерным названием: «Может ли женщина приходить в храм на молитву, целовать иконы и причащаться, когда она «нечиста» (во время месячных)»?

Святейший Патриарх пишет: «Месячное очищение женщины не делает ее ритуально, молитвенно нечистой. Эта нечистота только физическая, телесная, равно как и выделения из других органов. Кроме того, поскольку современные гигиенические средства могут эффективно воспрепятствовать тому, чтобы случайным истечением крови сделать храм нечистым… мы считаем, что и с этой стороны нет сомнения, что женщина во время месячного очищения, с необходимой осторожностью и предприняв гигиенические меры, может приходить в церковь, целовать иконы, принимать антидор и освященную воду, равно как и участвовать в пении. Причаститься в этом состоянии или некрещеная – креститься, она бы не могла. Но в смертельной болезни может и причаститься, и креститься».

Мы видим, что Патриарх Павел приходит к выводу, что «эта нечистота только физическая, телесная, равно как и выделения из других органов». В таком случае непонятен вывод его работы: ходить в храм можно, а причащаться все-таки нельзя. Если проблема в гигиене, то эта проблема,3 как отмечает сам владыка Павел, решена… Почему же тогда нельзя причащаться? Думаю, что по смирению, владыка просто не дерзнул противоречить традиции.

Подводя итог, могу сказать, что большинство современных православных священников, уважая, хотя часто и не понимая логики таких запрещений, все же не рекомендуют женщине причащаться во время месячных.

Другие священники (к таковым принадлежит и автор этой статьи) говорят, что все это лишь исторические недоразумения4 и что не следует ни на какие естественные процессы организма обращать внимание – оскверняет человека лишь грех.

Но и те, и другие не спрашивают женщин и девушек, пришедших на исповедь, об их циклах. Гораздо большую и непохвальную ревность в этом вопросе проявляют наши «церковные бабушки». Именно они пугают новоначальных христианок некой «скверной» и «нечистотой», которую нужно, ведя церковную жизнь, бдительно отслеживать и в случае упущения исповедовать.

Что же автор может порекомендовать в свете всего вышесказанного боголюбивым читательницам? Да только то, что в этом вопросе они должны смиренно следовать рекомендациям своего духовника.