Кровотечение рак молочной железы

Однако сама проблема давно приобрела глобальный и повсеместный характер, ее острота и актуальность год от года только возрастают. Злокачественные опухоли молочной железы – одно из наиболее летальных заболеваний вообще, а также, в частности, это одна из двух лидирующих причин летальности среди женщин. В России же это наиболее смертоносная форма «женского» рака: число больных, умирающих у нас от онкопатологии молочной железы, превышает 22 тысячи в год, из них каждая третья женщина находилась в активном трудоспособном возрасте. Около 46 тысяч новых случаев регистрируется ежегодно.

И так далее.

Наиболее тревожными выглядят даже не абсолютные эпидемиологические показатели, а тот факт, что ранняя диагностика и адекватное вмешательство позволили бы сохранить жизнь, как минимум, половине женщин с раком молочной железы: традиционный для онкологии показатель пятилетней выживаемости в случае своевременного выявления и лечения этой формы рака превышает 50%.

Еще более тревожным является то, что рак молочной железы устойчиво «молодеет»: средний возраст первичных больных неуклонно снижается, хотя зрелые и пожилые женщины по-прежнему составляют группу максимального риска.

Минимальному, но вовсе не нулевому риску подвержены мужчины – рак молочной железы встречается и у них, поскольку гистологический состав железы ничем существенно не отличается от такового у женщин – лишь в анатомической плане мужская грудь развита рудиментарно. Однако случаи данной разновидности рака среди лиц мужского пола встречаются на два порядка реже.

Причины

В организме под действием различных факторов постоянно появляются аномальные клетки – видоизмененные, с неправильным строением, недостаточно развитые (незрелые) и т.п. Иммунная система выявляет, распознает и уничтожает такие клетки наряду с чужеродными вредоносными микро-объектами. Однако даже если какая-то из мутировавших клеток будет пропущена, ничего особо страшного не произойдет: по прошествии определенного времени и определенного числа делений (предел Хейфлика) любая живая клетка отмирает, и продукты распада фагоцитируются во избежание воспаления очень быстро. Механизм «запрограммированной» на генетическом уровне клеточной смерти, которая должна наступить после некоторого количества делений (для тканей человека предел Хейфлика составляет около 50 раз), называется апоптозом. Ежедневно во взрослом организме таким образом погибает (и затем обновляется хотя бы частично) до 70 миллиардов клеток.

В раковой клетке часовой механизм апоптоза отсутствует. Такая клетка не способна ни на что, кроме бесконечного деления. Ткань, состоящая из подобных клеток, фактически бессмертна, она развивается и растет очень быстро, превращаясь в макроскопическое новообразование, которое мы называем раковой опухолью. Для запуска подобного процесса достаточно одной-единственной клетки с отключенным апоптозом, упущенной и не уничтоженной иммунными факторами крови. Основные характеристики раковых (злокачественных) неоплазий – отсутствие цитологического, клеточного единства или сходства с паренхиматозной тканью того органа, где развивается такая опухоль; тенденция к прорастанию в окружающие ткани и структуры; метастазирование (разнос раковых клеток с лимфой и кровью, что приводит к образованию вторичных опухолей-метастазов в других зонах организма); быстрый безостановочный рост; образование собственных кровеносных систем (неоваскуляризация), посредством чего раковая опухоль оттягивает на себя все бо́льшую долю жизненных ресурсов организма.

Все эти свойства присущи любой форме рака, в том числе и раку молочной железы.

Процессы клеточного обновления (регенерации) в молочной железе отличаются высокой интенсивностью; этот орган богато иннервирован и васкуляризован, – что в совокупности повышает и вероятность запуска неопластического процесса.

Механизм и условия развития рака молочной железы, таким образом, вполне понятны. Другой, более важный и сложный вопрос состоит в том, почему в этой зоне появляется в какой-то момент большое количество атипичных клеток, и почему иммунная система не успевает их уничтожать (или просто не «видит», не распознаёт в качестве опасности). Ответы, определяемые обычно как наиболее значимые факторы риска, современные исследователи ищут и находят путем сложнейшего многомерного анализа статистических данных, которые в свою очередь продолжают накапливаться. Не найден пока ни один абсолютный фактор или факторный кластер, в присутствии которого рак молочной железы возникал бы со стопроцентной частотой. Возможно, такой причины вообще не существует, то есть злокачественный процесс запускается при той или иной комбинации условий, каждое из которых вносит собственный стохастический («случайностный», вероятностный) вклад в онкологический риск для данного организма. Подобные заболевания называют полиэтиологическими или мультифакториальными (устоялось именно такое название, хотя корректней было бы «мультифакторные»).
Риск рака молочной железы достоверно повышают следующие факторы:

• ранний пубертат, раннее начало половой жизни в сочетании с поздним деторождением (в возрасте старше 30 лет), избеганием или невозможностью грудного вскармливания, поздней менопаузой;
• пожилой возраст;
• эндокринные расстройства, заболевания и преходящие дисбалансы (процессы клеточного и тканевого роста в молочной железе регулируются гормонами – эстрогенами, прогестинами, пролактином и т.д.);
• наследственная предрасположенность;
• хронические заболевания, прежде всего воспалительные, в органах репродуктивной системы;
• неоднократные аборты;
• заместительная терапия половыми гормонами для «продления женской молодости», и/или длительный, в течение 10 лет и более, прием гормональных противозачаточных средств;
• иррегулярная половая жизнь;
• травмы и ушибы молочной железы (в первые полтора-два года риск запуска онкопроцесса возрастает на порядок);
• лучевые нагрузки;
• саморазрушительные привычки (табакокурение, алкоголь, наркотики, токсикомания и т.д.);
• интоксикация химическими вредоносными соединениями;
• инфекции, прежде всего вирусные;
• ожирение.

Все эти факторы, особенно экзогенные (действующие или привнесенные извне), в настоящее время активно изучаются в плане уточнения их статистической значимости и потенциальной онкогенности.

Самодиагностика и симптоматика

Различают несколько разновидностей рака молочной железы – гормонзависимые и терапевтически резистентные формы (негативный рак), инвазивные (прорастающие) и неинвазивные варианты инфильтрующего рака, и т.д. Одни из этих форм агрессивней других, но смертельно опасны они все, особенно если выявляются в далеко зашедшей стадии. Именно поэтому гинекологи и маммологи неустанно разъясняют приемы самодиагностики груди. Почему далеко не каждая женщина владеет этими элементарными приемами и, вообще, знает о них; почему многие женщины, даже хорошо информированные и просвещенные, ими пренебрегают – остается загадкой, и здесь можно долго рассуждать об инертности, лени, беспечности, занятости и т.д. (все эти причины, безусловно, важны и весомы, однако не до такой же степени, чтобы игнорировать прямую угрозу жизни на другой чаше весов!).

Способы пальпаторного самообследования, собственно, не нужно даже изучать: достаточно раз в месяц, после очередной менструации, осмотреть молочные железы в зеркале, в том числе сбоку; затем поднять одну руку – и другой рукой тщательно прощупать грудь и подмышечную впадину на предмет уплотнений, узелков, болезненных внутренних зон и других ощутимых аномалий; затем повторить то же самое с другой стороны; затем повторить самообследование в позе лежа.

На современном этапе развития цивилизации (а этот метафактор объединяет сразу несколько описанных выше факторов риска) самодиагностику груди женщине необходимо осуществлять, к сожалению, с 15-16-летнего возраста – и в течение всей жизни. Не «желательно», а именно необходимо. Риск слишком велик, и слишком многое зависит от того, насколько рано выявлена опухоль.
Как сигнал тревоги следует воспринимать каждое из нижеперечисленного:

• уплотнения любого размера и характера (подвижные, неподвижные, болезненные, безболезненные), которые можно наощупь отличить от соседних участков груди или подмышечной впадины;
• «втягивание» сосков (или каких-либо участков кожи на железе) вовнутрь;
• асимметрия молочных желез, если она не является обследованной и доказанной врожденной особенностью;
• видимая деформация одной из желез, если она появилась без конкретной и известной внешней причины (например, хирургического или пластико-хирургического вмешательства);
• любые шелушения, изъязвления в зоне сосков, покраснения на коже;
• локальный целлюлит («апельсиновая кожа») на любом участке молочной железы;
• любые выделения из сосков, заведомо не связанные с беременностью и лактацией.

Очень важно понимать, что ни один из этих пунктов не является поводом для того, чтобы впадать в панику и выносить себе «страшный диагноз», а тем более «приговор». Однако любой подобный признак однозначно, безоговорочно и безотлагательно требует визита к врачу-маммологу, гинекологу или, – если такой возможности в какой-то местности на данный момент нет, – к терапевту общей практики либо хирургу. Скорее всего, в конечном счете все обойдется: существует масса заболеваний из числа маститов и мастопатий, которые в начальных фазах могут проявляться совершенно так же. С другой стороны, мастит или мастопатия тоже отнюдь не безобидны, риск малигнизации (озлокачествления) весьма высок, к тому же в тяжелых запущенных случаях эти заболевания сами по себе могут привести к летальному исходу.

Поэтому визит к врачу обязателен. Просто критически необходим.

Диагностика

Для уточнения локализации, формы, пространственной ориентации опухоли применяют рентген-контрастную маммографию, УЗИ молочной железы, МРТ, МСКТ. Назначаются лабораторные анализы крови на наличие онкомаркеров. Решающей информативностью обладает гистологический анализ образца биоматериала, получаемого путем пункционной биопсии под контролем УЗИ.

Лечение

Прежде чем говорить о лечении, вернемся к биологическим механизмам развития рака молочной железы (см. выше). Они, эти механизмы клеточного роста при отключенном апоптозе, предельно просты и чудовищно стабильны, эффективны, резистентны, самодостаточны. Остановиться онкопроцесс не может в принципе, даже если «захочет» (позволим себе так выразиться ради убедительности). Сегодня ведутся интенсивные разработки иммунотерапии рака, гормональной терапии, генной инженерии, регенерирующей терапии стволовыми клетками, и т.д. В ближайшем обозримом будущем такие методы внедрят в клиническую практику; некоторые разработки уже сейчас проходят лабораторные клинические испытания на животных моделях, а иные и на добровольцах-людях (Лахта Клиника рассказывала об этом на страничке Uptodate и продолжает отслеживать такого рода сообщения в научной периодике). Возможно, когда-нибудь будут открыты и по́няты даже механизмы психической регуляции, которые позволят разработать методику, скажем, аутогенной тренировки для обратного развития раковой опухоли.

Но все это – в будущем, все это пока из области фантастики или, наоборот, из числа смутных догадок (вполне возможно, что догадок гениальных), посещавших целителей и мудрецов древности. На сегодняшний день злокачественные неопластические процессы мы не можем ни остановить, ни повернуть вспять, – как не можем включить апоптоз на клеточном уровне. Следует понимать с предельной ясностью: никто не посягает на право верить и надеяться (высшие психические функции и впрямь порой творят чудеса, – в одном случае из десяти или ста миллионов, то есть фактически никогда), однако внемедицинского лечения рака не существует. Злокачественную опухоль бесполезно заклинать, умолять и отшептывать; бессмысленно и трагически глупо мазать ее снаружи какими бы то ни было субстанциями, пить травки, прикладывать к груди амулеты, фотографии «целителей потомственных, самых сильных» или даже иконы святых. Раковый процесс, повторяем, остановиться попросту не может, и он не остановится, – при всем нашем уважении к мировым религиям и неуважении к шарлатанам любой масти.

Единственный на сегодня доказанный, статистически значимый способ выжить, – причем способ, как показано выше, более чем реальный, – это стандартные схемы комбинированного онкологического лечения. Это подразумевает, в первую очередь, хирургическое удаление опухоли, чаще всего вместе со всей железой, некоторым объемом подлежащих тканей и ближайшими лимфоузлами; лучевую терапию; химиотерапию. В отдельных случаях, наверное, оправдан риск органосохраняющей операции или попытка первично обойтись, скажем, лучевой деструкцией опухоли. Перспективным является и применение высокотехнологичных методов (кибернож, IMRT и т.д.).

Однако по-настоящему повышают шансы на выживание лишь ранняя диагностика и своевременность вмешательства.